Скажи что слушаешь, и я скажу кто ты.

Сотни тысяч лет назад наш далекий предок, набомжив по лесным сусекам очередной вполне добротный корешок, своим невнятным мычанием радостно оповещал округу, что человечество приблизилось ещё на один шаг к своей неминуемой победе в нелёгкой борьбе за выживание. Конечно, диапазон его вокала не измерялся нереальным количеством октав и его танцевальные телодвижения более всего напоминали припадок эпилептика, но зато по искренности и экспрессии давали солидную фору современной Кати Лель или Татьяне Овсиенко. Так зарождалась музыка. И пускай намечающиеся жанры в ней не баловали по началу своим разнообразием (рыбки наловил — скромная сольная мычалка, мамонта всем гуртом завалили — победное хоровое мычалкопение на грани вокальных возможностей, сдобренное алчным чавканьем и самодовольным похрюкиванием) — далекие потомки в двадцатом веке от рождества одного известного сына плотника с лихвой исправили эту оплошность. Количество стилей, подстилей и полустилей к настоящему времени превысило всякий разумный предел — разобраться в этой пугающей мешанине рядовой гражданин даже с бутылкой не всегда в состоянии. Так что, в борьбе с невежеством попробуем разродиться этаким FAQом по музыкальным направлениям, а точнее классификацией апологетов и адептов всевозможных стилей музыки. Условимся, что деление заведомо будет утрированным и поверхностным, так как задача объять необъятное лежит вне моей компетенции. Итак, первый представитель музыкальной фауны —

фолкер. Не смотря на подозрительное созвучие с нелицеприятным факером, существо это миролюбивое и вполне безобидное. Фолкер совершенно не подозревает, что кроме незабвенных «Ой мороз, мороз» и «Ромашки спрятались, пожухли лютики» за столом возможно исполнение ещё каких-либо песенных композиций, и свято верит, что мужские танцы на гулянии представляют собой массовое кулачное побоище после опорожнения всех запасов жидкого национального достояния. Надо сказать, что кроме подобных рашн-фолкеров существуют ещё и фолкеры-неруси, которые впадают в нирвану, заслышав песнопения венецких доярок XVII века, а под звуки шотландской волынки незамедлительно пускаются в пляс без всякой бригады клинских ног в леприконских носках в качестве подтанцовки. Но фолкер, которому купили радио, неизбежно деградирует до…

попсовика-затейника. Данный тип наиболее распространен в людских массах в силу своей высокой размножаемости и самодостаточности. Попсовик твердо знает, что он слушает единственно правильную музыку, так как из колонок радио— и телеприёмников заботливые диджеи без устали раз по двадцать на дню ненавязчиво напоминают ему о хитовости той или иной модной песни. Таким образом, процесс раскрутки песни зачастую перерастает в её перекрутку, когда, заслышав в который раз уже текст осточертевшего шедевра интеллектуальной дистрофии наподобие «я — шоколадный заяц, я — ласковый мерзавец» или «попробуй муа-муа, попробуй джага-джага», расстраивается не только сам попсовик, но и его желудок. Скопление в одной квартире более трёх штук попсовиков, да ещё укомплектованных приличным запасом алкогольной продукции, сулит для жилого дома такие же стихийные бедствия, как бодренькая чеченка, радостно шествующая в подвал с подозрительным пакетом. Стахановскими темпами доведя концентрацию алкоголя в крови хотя бы до 1 промилле, эти сердобольные граждане посильно пытаются привнести праздник в каждую квартиру своего дома — предвкушая буйный отрыв, ставят потёртую кассету каких-нибудь «Отбитых мошонок», «Аскорбинки» или «Ветвей», выкручивают громкость усилителя до уровня размазывания зазевавшихся комнатных насекомых по окрестным стеклам и стенам, начинают заливисто подпевать, отчаянно изображая самобытного Баскова и чудесным образом извлекая настолько фальшивые звуки, что диву даешься, какое количество крупнорогатого скота прошлось по их многострадальным ушам в детстве, а также, хаотично размахивая конечностями, изображают задорный танец, завидев который Алла Духова со своим подшефным коллективом в полном составе вышла бы и застрелилась. Также, тусовка попсовиков сопряжена с такими сезонными явлениями, как опадение люстр в нижерасположенных квартирах и краткосрочной миграцией всех соседей вместе с тараканами и прочей живностью в места обитания родственников и просто сочувствующих знакомых, проживающих не ближе чем в пятистах метрах от эпицентра пьянкотрясения. Попсовик, который с похмелья случайно настроил радиоприемник на другую волну, вполне может стать…

шансонетчиком. Незамысловатые опусы о нелегких трудовых буднях российских зэков, ожидающих их верных подругах и жлобстве бугров и вертухаев с незамысловатым музыкальным сопровождением и минимальным использованием лексики родного языка производит на особей этого вида мощнейшее воздействие. В силу загадочных обстоятельств в нашей стране это музыкальное направление востребовано не только существующими и потенциальными преступниками, а также водителями автотранспорта, но и преуспевающими бизнесменами, крупными военными чинами и даже представителями законодательной власти. Эта черта, пожалуй, присуща лишь русской уголовной музыке, так как достаточно сложно представить себе какого-нибудь афроамериканского сенатора, втихаря балдеющего под гэнгста-рэп на слушаниях в Сенате, или Билли Гэйтса роняющего крокодильи слёзы в американском ресторане под душеизлияния ниггера-бандита. Шансонетчик, променявший Гарика Кричевского на Гарика Сукачева, становится…

рокером. Представителей вида отличает большое внимание к текстам песен и почитание гитары в качестве религиозного предмета. Большинство рокеров являются неизлечимыми романтиками, готовыми ехать за многие километры от родных пенат ради братания с идейными единомышленниками посредством многочасовых, а по возможности и многосуточных горланий излюбленных композиций под открытым небом перемежаемых оптовым поглощением алкогольной продукции. Заслышав случайно оброненную фразу «рок мёртв», рокер сразу занимает боевую стойку и судорожно сжимает кулаки, озабоченно дислоцируя автора слов. В споре о достоинствах рока проявляет запал, которому позавидовали бы даже исламские фанатики или упёртые линуксоиды. Рокер, которого конкретно достал окружающий мир, рискует стать…

панком. Панк представляет собой озлобленного хиппи, который обожает шокировать общественность аморальным поведением. Практически на любое негативное внешнее раздражение панк отвечает гордо поднятым вверх средним пальцем. Поэтому лелеемая им музыка также носит ярко выраженный агрессивно-деструктивный характер. Под стать ей и панк-исполнители – например, запугивание ребенка корольшутовским Горшком с его запоминающейся харизматичной улыбкой неизменно показывает большую эффективность при отходе ко сну, чем использование для этих целей анахроничной Бабайки. Панк, который вернулся в лоно цивилизации, но остался верен жесткой агрессивной музыке превращается в…

металлиста. Сердобольный сосед, который полшестого заботливо врубает на своём многоваттном центре побудную песенку от Лимп Бизкита или Слипкнота, является типичным представителем данного вида, хотя эпатированные соседи обычно награждают его несколько другими эпитетами. В жизни он совсем не обязательно должен быть облачен в косуху и ковбойские шузы – так, например, менеджер по продажам скрепок или памперсов в приватной обстановке вполне может круто расслабляться под Фиа Фэктори или Сепультуру, яростно махая хаером для демонстрации того, что проблема перхоти успешно им решена. В связи с этим, крайне нежелательно визуальное столкновение юного металлиста со своими драгоценными предками на концерте Соулфлая или Папа Роча — идентифицировав в буйном холерике своё любимое чадо, родители рискуют досрочно пополнить контингент кладбища, с кратковременной остановкой в реанимации. Пикантной особенностью вида является то, что танцевальная попса, которую металлист в трезвом состоянии не приемлет всеми фибрами желудка, в момент алкогольной передозировки задевает какие-то потаенные струны в его музыкальной душе, пуская в лихой пляс с неизвестно откуда взявшейся прытью. Металлист, который познал, что кроме Напалм Дэта и Кэнибал Корпс есть и другие не менее интересные коллективы, эволюционирует до…

металлиста-продвинутого. Внешне ничем не отличимый от металлиста вульгариса этот вид отличается тайным знанием того, что всякие Рамштайны, Линкинг Парки и Иванесенсы по сути мало отличимы от Руки Вверх! или Вируса. Познавшие эту истину они с внутренним самодовольством свысока посматривают на обыкновенных металлистов и приобщаются к более утончённой тяжелой музыке наподобие Тристании или Лакримосы. Металлист, у которого от передозировки ноизкора или порнограйнда окончательно съехала башня, к ужасу окружающих становится…

растаманом. Из толпы растаман выделяется не хуже, чем стильно прикинутый московский школьник с волосами как у Хищника, терминаторскими ботинками и горнолыжными очками. Увидев унисексуальное существо с шапочкой расцветки Эфиопского флага, одеянием как у главной героини индийского сериала, плетеными косичками давно не знавшими шампуня Хэд унд Шолдерс, и разительным запахом канубиса, знайте – перед вами типичный растаман. Замечание: ни в коем случае не следует считать обкуренного Дэцла за подающего надежды растамана — это паталогия совершенно другого характера. Композиции стиля рэгги носят такой же добрый и позитивный оттенок как песенка медвежонка на детском утреннике или гимн филантропов из отечественного мультика про цепную передачу букета явно наркотикосодержащих цветов между бескорыстными зверушками. Так что ни в коем случае не обижайте встречного растамана, а лучше забейте с ним косячок-другой и хорошенько помедитируйте под музыкальное наследие Боба Марли. Растаман, которого сильно напрягла жизнь вполне может превратиться в…

рэппера. Источник вдохновения у рэпперов сходен с растамановским, но помимо травки в ходу популярный напиток с незамысловатым рецептом: положил, залил, сварил, отжал и припил. Идентифицировать рэппера на улице несложно — короткостриженный тинэйджер, который облачился в просторные одежды, до которых он никогда не дорастет даже если будет каждый день жрать по килограмму «Растишки», надел кроссовки заимствованные у Шакила О’Нила, в порыве эксгибиционизма приспустил штаны до колен и бредёт неспешной походкой солдата, которому до дембеля осталось меньше месяца, это он самый и есть. Заслышав скоростной речитатив более пяти слов в секунду, рэппер незамедлительно растворяется в читке и в дальнейшем не реагирует ни на какие внешние раздражители, по сему все компакты с Тупаком, Ониксом, Эминемом и Кастой давно заслушаны им до дыр. Не вздумайте в присутствии рэппера ляпнуть, что Мальчишник или Дэцл это тоже рэп – ваша котировка в его глазах незамедлительно рухнет ниже ватерлинии, и он уже никогда не снизойдет до общения с таким безнадежным анацефалом. Исторически сложилось, что рэпперов не любят практически все – и рэйверы, и скинхэды, и металлисты, что, впрочем, ничуть им не мешает и дальше приобщаться к ритмичной американской поэзии. Рэппер, которого угостили экстези и научили воспроизводить танцевальные движения отличные от брэйка, рискует стать…

клаббером-обыкновенным. Вид представлен моложавыми существами, облаченными в кислотные шмотки, с вечно помятым видом в связи с отсутствием всякого суточного режима. При звуках любой танцевальной мелодии, клаббер начинает неосознанно качать головой в такт бочкам и жестикулировать как немой, рассказывающий скороговорки. Услышав из его уст фразу «Хочу колбасы!», не спешите скармливать ему запасы одноименного пищевого продукта, а лучше угостите флаером в продвинутый клуб. При употреблении слов «Ибица», «Казантип» и «Лав-Парад» клаббер сразу приобретает озабоченный вид, порывается паковать чемоданы с невнятным бормотанием фраз типа «создадим движение» или «клубиться, клубиться и ещё раз клубиться, как завещал великий Скутер». При подсоединении клаббера к динамо за ночь в клубе он может сгенерировать количество тока необходимое для освещения целого микрорайона. Жаждущий всё большего танцпольного беспредела, клаббер-обыкновенный рано или поздно вырождается в клинический случай клубной фауны в виде…

габбера. Вид характеризуется наличием отсутствия волосяного покрова на голове, осмысленностью лица а-ля Форест Гамп и патологиями в общей моторики как у счастливого обладателя болезней товарищей Паркинсона и Альцгеймера. Завидев габбера, добродушные бабушки начинают методично обзванивать все местные психлечебницы с вопросом о возможной пропаже одного из пациентов. Немалое мужество необходимо даже для того, чтобы вообще причислить к музыке объект вожделения габбера, представленный апокалипсической какофонией судного дня, заслышав которую даже потомственный гестаповец в ужасе забивается в угол и надрывно молит о пощаде. В унисон этому 150+bpm’овскому ритму неподготовленный человек может разве что лишь усердно покачивать головой как болезненно-холерическая собачка на бардачке, весьма эффективно разрабатывая при этом свои шейные мышцы. Разогнаться до такого темпа можно лишь с помощью подручных габберовских средств в виде различных галлюциногенов, после приёма которых, смельчак рискует очнуться лишь через сутки с пятикилограммовой потерей веса из-за обильного потовыделения. Вовремя остепенившийся габбер в поисках более спокойного стиля, но с не меньшим количеством футуристических видений на танцполе трансформируется в…

клаббера-улетевшего. Чтоб увидеть типичного представителя данного вида, необходимо спутешествовать до ближайшего ночного клуба – дансер с отсутствующим взглядом как у радистки Кэт на допросе у фашистов, который под звуки дрима, транса и ГОА позиционирует себя меж звёзд в далеких галактиках, и будет клаббером-улетевшим. Расстояния, преодолеваемые его сознанием в момент отрыва в клубе и сознанием медитирующего йога, достигшего ступени совершенства Кришны, отличаются километражём также как автомобили водителя-дальнобойщика и автолюбителя среднего пошиба. Неуважительные высказывания в адрес диджея Тиесто или Армин Ван Буурена такой клаббер относит на свой счёт и вступается как за родных. Поиски ещё большей психоделии в музыке превращают его в…

клаббера-продвинутого. Если знакомый на невинный вопрос о том, какую музыку он предпочитает, начинает грузить вас страшными словами вроде эмбиент, трайбл, балерик, лонджи или ИДМ, то знайте, что перед вами типичный клаббер-продвинутый. Культивируемая им музыка уже через полчаса прослушивания надолго низвергает неподготовленного человека в пучину безумия. Действительно, творчество многих исполнителей почитаемых этим видом клаббера напоминает смелые эксперименты над человеческой психикой. Непонятые окружающими эти эстеты-одиночки продолжают самозабвенно впитывать эту претенциозную андеграундную культуру, поистине музыку нового тысячелетия, через альбомы Апекс Твина, Эира, Коила, Де-Фазза и многих других. Оглянувшись однажды на пройденный путь в своих музыкальных пристрастиях, и осознав равенство всех музыкальных стилей между собой, клаббер-продвинутый становится…

меломананом. Меломан, с терпением Будды прошедший все перечисленные ступени музыкального просветления, становится венцом музыкальной эволюции, познаниям которого может позавидовать даже Валдис Пельш. Такой человек после пяти секунд прослушивания любой композиции помимо имени исполнителя, названия песни и номера трэка в альбоме, не напрягаясь, начинает цитировать излюбленные места из текста песни и забавные эпизоды из жизни этого музыкального коллектива. Даже после кратковременной беседы с ним практически любой человек начинает ярко переживать ущербность своих познаний в области музыки, а уж диалог двух меломанов, который недостаточно подкованным человеком воспринимается как беседа на идише или суахили, моментально разгоняет окружающих не хуже чем отечественный дезодорант «Утро бомжа», который мог бы защитить и скунса, но создан специально для потных мужиков. Оставшись наедине, ораторы совершенно не замечают отсутствие публики и упоенно полемизируют на тему, что первичней даунбитс или интеллиджент техно.